водки с закуской и бежал к зданию. Там он отзывал с лесов рабочих. Каждый освежался немного выпивкой, а он, весёлый, добродушный шёл нап улицу.

После тяжёлого рабочего дня он приходил к себе домой, где его ждал Вэлвл-шамес.¹ Этому еврею было за шестьдесят, тоже бывший грузчик. Подорвавшись тяжёлой ношей, он оставил эту специальность и стал шамесом в синагоге. Он умел бегло молиться, а также считать. Гуцке выкладывал из левого кармана свой заработок и отдавал жене, а из левого кармана вынимал бумажки, в которые были завёрнуты деньги, пожертвованные ему на синагогу. Вот на одной написано: «Кобылянский». На других: «Магазаник, Ортенберг», «Лейбуш Манзон», «Нусинов», «Либов», «Сендер Шор», «Мотл Рабинович» и многие другие. Вэлвл-шамес пересчитал ему карандашом, и всё сошлось. На второй день он побежал на кирпичный завод, где заплатил за кирпичи, а половину ему дали даром. То же произошло с остальными стройматериалами, как древесина, цемент, гвозди.

Однажды зимним вечером при свете полной луны заметили какой-то силуэт, стоявший и качавшийся у стены ещё незаконченного здания синагоги. Это был Гуцке-грузчик. Он был мертвецки пьян и говорил громко самому себе:

1. Шамес – синагогальный служка